Не гадай, моя родная!
Не раскладывай пасьянс!
Ничего они не знают,
Эти карты! И за нас

Ни вопросов, ни сомнений
Им решать не позволяй.
За окном денёк весенний.
Чем ни сказка? Чем ни рай?

Только станет потеплее
(Пара дней - не долгий срок),
Побежит хрустальной змейкой
Вдоль дороги ручеёк.

Вслед за ним проснутся травы.
Первоцветов перезвон ...
Ты прислушайся! Ведь правда
Раздаётся: "Динь-динь-дон"?

Ну к чему гадать полночи
На бубновых королей?
На ветвях набухли почки.
Выходи во двор скорей!

Тает снег в конце апреля.
Дальше - счастье. Дальше - май!
Сердце знает. Сердце верит.
Только сердцу доверяй!


09. 04. 2024

Постепенно впитывает снег
Тени сосен и могучих елей.
День, другой, и станет он тускнеть,
Леденцовой коркой зачерствеет.

До земли просядет у стволов.
Обнажатся замшевые корни.
В тихий лес ворвётся волшебство,
Чтобы до краёв его наполнить

Птичьим перезвоном, суетой,
Хрустом веток, песней первоцвета.
Побежит по камушкам босой
Ручеёк, апрелем отогретый.

А пока наивно юн и чист,
Снег в конец зимы не хочет верить,
И на белом сочные лучи
Чертят фиолетовые тени.

То не хочется просыпаться,
То не хочется засыпать...
Я, любитель случайных станций,
Выхожу на перрон опять.

Чёрной глянцевой паутиной
Перепутаны провода.
Снова в горле першит противно,
Понимаю, что не туда,

Не туда, куда было надо,
Я приехал, и карты лгут.
Там, в вагоне, осталась правда.
Буду новый чертить маршрут.

Горевать и мечтать по-новой,
Километры считать и дни,
Верить слову и верить в слово,
Думать, чувствовать, говорить.

Мелодично стучат колеса,
И протяжно поёт гудок.
Из зимы уезжаю в осень --
Путь не близок и не далёк.

Простодушно рассказам верит
Мой попутчик и о себе,
О победах и о потерях,
Мне поведает в темноте.

Друг за другом летят вагоны,
Не касаясь сырой земли.
Здесь, в плацкате, свои законы:
Все чужие и все свои.

Здесь никто не посмотрит косо
И никто не осудит, нет.
И всё ближе и ближе осень,
До которой я взял билет.

Ночь сердита на всех подряд:
Воет вьюгой, стучит по трубам.
Робко утренняя заря
Пробивается. Не спугнуть бы!

С крыш срывается ледяным
Вихрем ветер, колюч и резок.
Разлетается снежный дым
Белокипенных занавесок.

В сонных окнах проснется свет:
Варят кофе, спешат куда-то.
Первым в утро выходит дед,
Старый дворник, греметь лопатой.

Сквозь небесные кружева
Ночь на город взирает хмуро.
Вступит утро в свои права
Не рассветом, -- трамвайным гулом.

Ночь совьётся в тугой клубок,
Став морознее и темнее.
Здесь, на Севере, долгий срок
Ей хозяйкой-зимой отмерен.

Острый месяц теряет блеск
(Говорят, что к плохой погоде).
Ночь ползёт, извиваясь, в лес:
Отступает, но не уходит.

Здесь она на своей земле.
Здесь по праву она царица.
Будет трудно слепой заре
Сквозь таёжные сны пробиться.

Ненадолго приходит день:
Разрумянится и погаснет.
Но как нравится мне смотреть
На восход, ежедневный праздник!

Обмани меня, расскажи
То, что прошлое не вернётся.
Пусть беспечные звёзды лжи
Вспыхнут ярче луны и солнца.

Обними меня. Обмани.
Расскажи мне, как ты умеешь,
То, что станут длиннее дни,
То, что станут они теплее,

Что зима не придёт в мой дом,
Снег останется под запретом,
Что заплаканным сентябрём
Не закончится наше лето.

Расскажи мне ещё о том,
Что холодная ночь густая
В чистом воздухе как фантом
От рассветных лучей растает.

Обмани меня, обнули
Мои страхи, мои тревоги.
Расскажи о большой любви,
Только шрамов, прошу, не трогай!

Пусть беспечные звёзды лжи
Рассыпаются звездопадом.
Обними меня, расскажи,
Что ты будешь всё время рядом.

Между мною и тобой -
Ничего, ни сна, ни яви.
Крепок замок ледяной,
Где зима полгода правит.

Но старинные слова,
Шепотки снегов и ветра,
Помню я как дважды два,
Встану рано, до рассвета.

Приворотная трава,
Жидкий венечек иссохший,
Снова буду колдовать,
Незаметно в речку брошу.

И просядет мёртвый лёд,
Разомкнутся злые льдины --
Мой весенний приворот
Самый древний, самый сильный!

Будет ветер голосить,
Дым качать, кричать по-птичьи.
Виноватых на Руси
Не отыщешь, как обычно.

То ли явь, а то ли сон:
Сходит снег, вернулись птицы,
Тает неприступный трон
Бессердечной лжецарицы.

Чист и светел горизонт.
Дни становятся длиннее.
И поверженное зло
Возвратиться не посмеет!

Свет прольётся золотой
На расколотые льдины.
Между мною и тобой
Нет пространства -- мы едины!

Не все тропинки к водопою,
Не все дороги в знойный Рим.
Меня давно не беспокоит,
Что ты с другой, а я -- с другим.

Меня давно не угнетает
Просевший снег, бесцветный лёд,
Зима от края и до края.
Как говорится "всё пройдёт".

Не долговечна власть морозов
И ворожба кривых зеркал.
Сегодня вместе, завтра -- порознь...
(Ну кто бы думал? Кто бы знал?)

Тасует небо наши судьбы,
Решает многое за нас.
И думаешь порой: рискнуть бы
Раскинуть собственный пасьянс,

Где все дороги к водопою,
Где все мечты -- в цветущий Рим,
Где каждый счастлив и спокоен,
Где каждый любит и любим.

Меня в саду встречают ирисы
И вслед, печальные, глядят.
Давным-давно до блеска "вылизан",
Стал идеальным светлый сад:

Мир без сучка и без задоринки,
Где нет крапивы-лебеды.
Старались верные садовники -
Исполнены мои мечты.

Тюльпаны к солнцу тянут головы,
Нарциссы выстроились в ряд.
Но сад как будто заколдованный -
В нём ветры больше не шумят.

Весенних птиц не слышно гомона,
Не видно суетливых пчёл.
Здесь связь с реальностью разорвана,
И кажется, что зря расцвёл,

Что спит он, и вот-вот закончится
Его чудесный пёстрый сон.
И сад поймёт, на одиночество
Он обречён. Он обречён.

Объять молитвой белый свет:
Живых, усопших, нерождённых.
Заполнить каждый миллиметр
Пространства колокольным звоном.

Как прежде мучает вопрос:
Зачем мы в этот мир приходим?
От муравья до дальних звёзд
Царит гармония в природе.

И только мы всегда спешим,
Не видим главного упрямо.
За слоем слой наносим грим,
Врождённые скрывая шрамы.

Как в глади заводи Нарцисс,
Мы ищем новых отражений.
А воздух свят. А воздух чист!
И переливы светотени

Плетут причудливый узор.
Душа поёт. Душа открыта -
Встречает колокольный звон,
И целый мир объят молитвой.

Окна - настежь! Двери - настежь!
Мой спаситель, мой герой,
Дождь весенний, сон вчерашний,
Почему ты не со мной?

Не таясь, шныряют тени,
В душу лезут, не таясь.
Сон вчерашний, дождь весенний,
Смой с меня всю эту грязь!

Двери - настежь, окна - настежь!
Из-за моря, из-за гор
Прилетишь ты и расскажешь,
Что зима - не приговор,

Что придёт другое время,
Без метелей и пурги.
Сон вчерашний, дождь весенний,
Помоги мне! Помоги!

Сквозь одежду, сквозь ладони
Просочись и оживи
Часть сознания, в которой
Дремлют зёрнышки любви!

Ничего с тобой не страшно.
Все проблемы - ерунда!
Сердце - настежь, душу - настежь!
Оставайся навсегда!

Не оставайся - двери не закрыты!
Сплетает в косы ветер сентября
Берёз и клёнов жёлтые молитвы,
А клумбы хризантемами пестрят.

Не оставайся! Я держать не стану.
Всё, что случится знаю наперёд:
Придёт весна и с первыми ростками
Моя душа проснётся, оживёт.

Пробьются из-под тающего снега,
Не испугавшись поздних холодов,
Почти полупрозрачные побеги -
Надежда, вера, радость и любовь.

Они окрепнут, дай им только время!
Проточной влагой станет мёртвый лёд.
И пусть сейчас в весну никто не верит,
Но я-то знаю, что она придёт!

Октябрь 2023
Фото автора

В панельной серости тонет город.
Река зеркалит бетон небес.
"Зелёным шумом" ещё не скоро
Взорвутся парк и прибрежный лес.

А мне бы номер в отеле Гритти,
Что на Сан-Марко и на залив
Выходит окнами, тёплый свитер,
Бродить полдня, обо всём забыв;

Кормить бы хлебом крикливых чаек,
Фотографировать всё подряд.
Я оживляю мой мир мечтами:
Ладонь раскрою - мечты взлетят!

Холодный ветер придаст им силу,
Раскинет радугой надо мной ...
И то, что было таким унылым,
Сияет, дышит, живёт весной!

Мой золотой песок идёт ко дну.
Сверкнут песчинки, брошенные в воду.
Бессмысленны попытки их вернуть.
Падение им кажется свободой.

Уныние - невидимый туман,
Но размывает контуры событий,
Тревожит шрамы позабытых ран,
Которые не так легко увидеть.

Мой золотой песок осел на дно.
Сказать "люблю" не будет больше правдой.
И память, чёрно-белое кино,
Забытые прокручивает кадры:

Всё то, что не сложилось, не сбылось
В сознании живёт, меняет формы.
Податливо, как подогретый воск,
Выносливей травы дворовой сорной.

Мой золотой песок лежит на дне.
Тоской покрылся (или слоем ила ?).
Свеча, что не сумела догореть,
О пламени, я знаю, не забыла.

Удел сгоревших - блёклый сизый дым
И копоть, опорочившая стены.
Вдруг понимаешь: ангелом храним,
Ты уберёг всё то, что было ценным.

Мой золотой песок ушёл на дно,
Но золотом остался всё равно!

Постарела моя река,
С тихой грустью глядит на берег.
И не знает она пока,
А точнее сказать не верит,

В то, что станут короче дни,
А ночные часы длиннее.
Спи, любимая, отдохни!
Я тебя обниму, согрею.

В цвет сгущённого молока
Я тебе наколдую льдины.
На кисельные берега
Белоснежный платок накину.

Суету успокою волн,
Пусть уснут, отдохнут полгода.
Я - твой сон, долгожданный сон,
Легче пуха и слаще мёда.

По весне разбужу тебя,
Наделю животворной силой.
И до нового ноября
Ты забудешь о том, что было.

Нарисует в небе звёзды ночь карандашом.
Мир прекрасен. Всё в нём просто. Всё в нём хорошо!
Обозначит утро мелом горы и холмы.
Город - в белом. Рощи - в белом. Волшебство зимы.
День добавит яркой краски, сине-голубой,
Чтобы небо было ясным, светлым над землёй.
На холсте напишет маслом вечер блеск зари.
Жизнь, действительно, прекрасна, что ни говори!
Фонарям доверит солнце городской пейзаж.
И тогда опять возьмётся ночь за карандаш.

Я тоже постарею, как и ты.
Морщины не щадят ни красоты,
Ни заурядной внешности простушек.
Но наших чувств им точно не разрушить!

И ни улыбке, ни чертам лица
Не доверяет сердце до конца:
Всего важнее, что ни говори,
Тот ясный свет, что льётся изнутри.

Об истинной любви сквозь призму глаз
Волшебный блеск поведает за нас.

Когда проступит повседневность
Сквозь блеск гирлянд и мишуру,
Спрошу у звёзд, спрошу у неба:
"Зачем живу? За что умру?

В чём скрытый смысл моих исканий,
Всех поражений и побед?"
Мне кажется, что небо знает,
Но только вряд ли даст ответ.

Тихи и бестелесны тени.
Не отступают ни на шаг.
Какой нам свыше срок отмерен
И почему -- не нам решать.

Чуть слышно выдохну: "Спасибо..."
В предутреннюю синеву
И снова думаю: "Спросить бы,
Зачем я всё-таки живу?"

Бесшумно скользят трамваи.
Февраль. За окном мороз.
Что делаю здесь? Не знаю,
Куда меня чёрт занёс!

Возьмётся ворона каркать.
Прогнать бы её, спугнуть...
Цыганка раскинет карты:
"Читает" мою судьбу.

Тасует колоду ловко:
Дорога, казённый дом.
Всё знает она, плутовка,
О нас, обо мне, о нём.

Смотрю за окно, на небо.
Не верю, что скоро март.
И новый подкинет ребус
Колода гадальных карт.

Вопросы. Ответы. Лица.
Соперницы. Короли.
Девятка на стол ложится --
Угроза моей любви.

Ворона взлетит устало.
Качнётся тугая ветвь.
К ногам короля упала
Зловещая дама треф.

Взрывается небо стаей.
Мне кажется, я боюсь
Того, что я точно знаю,
Что дальше пиковый туз.

Возможно, имеет слово
Над нашей судьбою власть.
Раскинуты карты снова.
И снова воронья масть!

В ветвях за окном упрямо
Раздастся скрипучий крик.
И рядом с трефовой дамой
Ложится семёрка пик.

Цыганка глаза отводит
И крестится невпопад --
Как будто бы нет в колоде
Пророчащих счастье карт!

Вороны не улетают.
Ругаются и галдят.
Бесшумно скользят трамваи.
... Но всё-таки скоро март.

Гадание -- чёрный ветер.
Гадание -- птичий снег.
И я выбираю верить
Весне.

У зимы ни стыда, ни совести:
Все дорожки-пути к тебе
Заметёт, занесёт, не спросится --
Ей ли, дерзкой, к лицу робеть?

Предрассветное небо синее
Белокипенный сыплет пух.
У бескрайней тайги три имени,
Ветер их повторяет вслух.

И летит лебединой моросью
С неба снег, приворотный снег.
У зимы ни стыда, ни совести:
Ни полей ей не жаль, ни рек!

Стынет нежность обледенелая.
Не бурлит подо льдами страсть.
Что, зима, ты со мною сделала?
Как могла ты его украсть!

Он не будет страдать и мучиться:
Обо мне он давно забыл.
В соболиных мехах разлучница --
С ней бороться не хватит сил!

Ни стыда у зимы, ни совести:
Всё решила за нас сама!
Нет ей дела до наших горестей.
Но на то она и зима.

Что он знает о ней, доверчивый?
Упорхнул мотыльком на свет...
Мне надеяться больше не на что.
Он назад не вернётся. Нет.

Только изредка абрикосами
Пахнут сны. И рассвет в слезах.
Ему снится длинноволосая
Осень с девочкой на руках.

Распустила вьюга косы
И пустилась в пляс. Смотри!
Молодых снежинок россыпь
Ловит всполохи зари.

И взлетают, и искрятся
Сотни крохотных огней
В пульсе ветра, в ритме танца,
В снеге белого белей.

Отзвуки шаманских бубнов
И протяжный вой волков
Вдруг послышится как будто
Сквозь камлание ветров.

Нет, наверно, показалось:
Любит вьюга пошалить.
Ей неведома усталость
В нашей северной глуши.

Танец вьюги не утихнет.
Не до сна ей. Не до сна:
С ледяным январском вихрем
Познакомилась она!

Смотри! Ни орёл и ни решка!
Монетка стоит на ребре!
Я думала, скажешь с усмешкой:
"Мечтать о жаре в ноябре
Не вредно..." Добавишь, что даже
Естественно, и в монитор
Уйдёшь с головой и о пляже
Пустой позабудется спор.
А я приготовлю нам кофе
И буду мечтать о своём:
Маэ, Бора-Бора и Корфу,
О том, как туда попадём;
Мечтать о тепле океана,
Где пальмы и белый песок...
Вдруг слышу: "Пакуй чемоданы!
Летим, дорогая, в Бангкок!"

Девчушке восемь. Перед нею крест.
Палач готов, а значит, быть распятой.
"Простите меня, ангелы с небес!
Я очень перед вами виновата!"

Кровь самураев: иссиня-бледна,
Едва стоит, но взгляд её бесстрашен.
"Я отрекаюсь! Пусть же сатана
Меня в геенну огненную тащит!

Прости меня, безгрешный Иисус..."
И маленькие ножки на икону
Встают и топчут. Раздаётся хруст.
Толпа ликует - девочку не тронут.

И лепестки от сакуры летят,
Ложатся на заточенные гвозди.
"Мне нужно в ад! Мне очень нужно в ад:
Меня там ждут родители и сёстры.

Я умереть нисколько не боюсь" --
Девчушка говорит простосердечно.
"Боюсь другого -- окажусь в раю,
И больше маму никогда не встречу".

Когда бы не ослушался Икар
Простых советов мудрого Дедала,
Он был бы жив и непременно стал
Таким как все, таким, каких немало.
Женился, пил бы кофе по утрам,
Ходил на нелюбимую работу,
Платил кредиты и копил бы хлам,
Лечился постоянно от чего-то...
При виде солнца, щурился, вздыхал,
У глаз лучились первые морщины.
По воскресеньям старенький Дедал
Учил бы внуков как водить машину.
Бубнил под нос: "Нельзя! Повсюду смерть!"
Озвучил бы десятки новых правил.
Все живы. Но Икару не взлететь:
Ни крыльев, ни опасности, ни славы...
Закрыто сердце. Сердце не поёт.
И всё, что было радостным и светлым,
Осталось там, где волны, где полёт,
Где солнце, небо, где гуляют ветры.

... Подобен богу! Или это сон?!
А океан! Какой же он огромный!
Летит Икар. Надёжен воск, но он
Стал мягче, и теряют крылья форму.
Весь мир как на ладони. Вот он, рай!
Сбылось всё то, о чём мечтал мальчишкой!
Мгновение и Вечность -- выбирай!
Летит Икар. Всё выше. Выше. Выше...

Слепец склонился над водой. Умолкли звуки.
Он был как будто сама не свой: дрожали руки.
Катилась темнота на дно с гортанным криком.
Ловила влажная ладонь цветные блики.
Лохмотья, космы и чело внушали жалость,
Но он смотрел туда, где что-то отражалось...
Он видел! Видел небо, свет, чужие лица...
Тот, кто с рождения был слеп смог исцелиться.
Вода стекала по щекам, по смуглым скулам,
И наполнялся Силоам смятенным гулом:
"Прозрел!" . Мечтания сбылись о нереальном:
Исчезли бе́льмы. Взгляд был чист. Глаза сияли.
Вода. Купальня Силоам. Ступени. Стены.
Смеялся нищий и рыдал одновременно.
И постоянно повторял, поверив в чудо:
"Доколе в мире буду я, я светом буду!"

По подъезду ходит рыжий
И вполне не тощий кот.
Только звон ключей услышит,
Сразу к двери подойдёт.

Он мурлычет и о ногу
Трётся выгнутой спиной:
"Покорми меня немного,
Да погладь уже, не стой!

Кто с учёбы, кто с работы,
Кто с прогулки -- много вас!
Ходят взад-вперёд ... Но кто-то,
Может, вкусненькое даст?"

Кот как маленький начальник
(Разве только без забот,
Без тревог и без печали)
Здесь живёт четвёртый год.

Каждый день до края миска.
Потерять достойный вес --
Нет давно такого риска:
Ест и спит он. Спит и ест.

Занимает кот высокий
(На карнизе) важный пост,
Где не тронет ненароком
Лютый враг, соседский пёс.

Кот проводит, кот и встретит,
Мяу-песенку споёт.
Хорошо, когда в подъезде
Есть такой вот общий кот!

Мне не надо рая островов далёких.
Пусть камлает вьюга! Пусть поёт пурга!
Мне милее наледь отчего порога,
На безмолвных крышах тихие снега.

Мне милее шёпот утренней позёмки
И к "морозам" алый северный закат,
Горы, словно кто-то лист бумаги скомкал,
А потом расправил (всё равно он смят).

Здесь полгода стужи. День погожий -- праздник.
Я не помню лета без дождей и гроз.
Край ты мой родимый, как тебя оставлю?!
Край, где я родился, где взрослел и рос.

Северные ночи, утро без рассвета,
Нервные волокна городских дорог.
Родина -- источник, чистый и заветный.
Мой святой источник. Мой святой исток!

Вопрос:"Зачем?" -- Мой голос так похож
На тысячи таких же бесталанных.
Но я пишу про утро и про дождь,
Про боль утрат и тяжесть расставаний.

"Типичность мыслей и банальность фраз" -
Грешу частенько этими вещами.
Что "лучшее написано до нас",
Меня, признаюсь, вовсе не смущает.

И снова, ненавидя и любя,
Иду туда, где призраки и тени.
Пишу, как будто каюсь, для себя.
Дышу пыльцой невидимых мгновений.

И междумыслий тонкая струна
Врачует сердце, исцеляет душу.
Пишу. Пишу, и радость, как волна,
Сквозь строчки прорывается наружу.

Как в декабре не расцвести цветам,
Так нам с тобой не встретиться в реале.
Шанс существует, но ничтожно малый -
Один из миллиона. Не из ста!

Сплетает в косы локоны пурги
Декабрьский ветер, гордый и холодный.
Но ярко вспыхнут буквы: "С Новым Годом!"
Сквозь снег, и мир становится другим.

В домах, на ёлках тысячи огней,
Игривых, бойких. Светится сквозь шторы
Их хоровод, наивный и весёлый.
Но ждать цветов?! Что может быть глупей?

Не отмотать и не переписать...
Судьба сложилась так, а не иначе.
И сны о лете ничего не значат.
Всё на своих, проверенных местах.

Мечты, мороз и всполохи гирлянд.
Взрываются петарды-звездопады.
Мне, если честно, многого не надо:
Я понимаю, нет пути назад.

Податлив снег. Сжимается ладонь.
Я чувствую приятную прохладу.
Пора уйти из дремлющего сада
Туда, где "для меня горит огонь".

И в этот час, когда весь мир вокруг
Предновогодним волшебством пронизан,
Хочу забыть вчерашние капризы
И не смотреть на яблони, "а вдруг?"

Сегодня дождь. В Перми сегодня дождь!
Заплаканные скверы опустели.
Декабрь сегодня вовсе не похож
На тот декабрь, где вьюги и метели
Гуляют вдоль проспектов; где мороз
Ведёт себя как истинный хозяин.
Скажи, декабрь, ведь это не всерьёз
Ручьи, температура плюсовая?

Мерцают золотистые огни,
Украшены витрины и бульвары.
Всё это отражается, взгляни,
Как в зеркале в воде на тротуаре!
Ты чувствуешь, что воздух стал другим?
Нет, не весенним, а тревожно колким...
И вместо лютой серверной пурги
Целует дождь наряженные ёлки.

А скоро праздник! Скоро Новый год!
Возьмись за ум, верни садам и скверам
Тот цвет, который городу идёт -
Лилейно чистый и искристо белый.

Приходит в город снегопад,
Весёлый, юный.
Снежинки в воздухе блестят.
Чего тут думать?
Попробует снежок на вкус
Малыш украдкой.
Подарит снег морозный хруст
(Совсем не сладкий!).
И, нет, пока не надоел
Пейзаж из сказки!
Кристально чист, жемчужно бел.
Проулки, трассы,
Осиротелые сады
Собой украсил.
Снег - та же формула воды,
Но в форме счастья!
Весь мир за час помолодел
И стал волшебным.
Снег первым в списке добрых дел
Стоял у неба.

Злые птицы, гуси-лебеди!
Мне за вами не угнаться!
Вы верните, возвратите мне
Моего родного братца!

Он наивный. Он доверчивый.
Заигралась - виновата.
Жду родителей под вечер я.
Что скажу я им про брата?!

Стойте, птицы бессердечные!
Босиком бегу за вами.
Мне бы взвиться белым кречетом
И отбить братишку Ваню!

Растворилась стая в облаке.
Братик, милый, где ты? Где ты?!
Обернуться бы мне соколом,
За тобой лететь бы следом!

Здесь, в лесу, бояться нечего:
Я иду вперёд, за солнцем.
Путь к тебе укажет реченька,
Что по камушкам крадётся.

Печка дымом тропку выстелет,
Яблочко по ней покатит.
Я бегу к тебе, единственный!
Обниму тебя, мой братик!

Гуси-лебеди горластые!
Людоедка-ведьма в ступе!
Пусть смертельные опасности
Стороной пройдут, отступят!

Лебедей обманем бдительных,
Нам во всём друзья помогут.
И рука в руке родителей
Выйдем встретить мы к порогу!

Говорят, есть принцип бумеранга.
Пусть же зло вернётся не к тебе!
Душу настежь, сердце наизнанку,
Чтобы ярче вспыхнуть и сгореть!

Заберу с собой твои обиды,
Рамки, страхи, детское "хочу".
Сделать шаг туда, где ненавидят,
Видно, мне пока не по плечу.

Справедливость или добродетель?
Друг ты мне, любовник или враг?
Мне не важно. Я сейчас в ответе,
Чтобы не вернулся бумеранг.

Снег не ведает, что творит:
Пышногривые сникли астры,
Не опавшей листвы нефрит
Стал прозрачнее и контрастней.

Снегопада тугая кисть
Пробежалась легко и плавно.
Двор под утро невинно чист.
Не ищи, не найдёшь изъяна!

Первый снег обречён на смерть -
Он исчезнет уже к обеду.
Но так хочется мне взлететь,
Чтоб его не поранить следом.

Листья клёнов, берёз и осин под ногами шуршат.
Золотистых банкнот разлетается щедрая вьюга.
Платит виру октябрь: каждый лист - это чья-то душа,
Тех, кто рано ушёл, дверь прикрыв аккуратно, без стука.

Стало больше печали и больше могильных крестов.
Бросишь взгляд за окно, и боль возвращается разом:
Уходил на войну, возвратился осенним листом,
Невесомым и чистым, как отблеск бесхитростных сказок.

Почему и за что? В горькой складке у самого рта
Недосказанных слов, недолюбленной юности драма.
Наступает октябрь. Отворяй! Отворяй ворота!
Говорят, что зима нивилирует полностью шрамы.

В пыли теряются следы -
Ведут девчушку молодую.
Отчаянно свистят хлысты,
Охранники вовсю лютуют.

Избита. Связана. Солдат
Ведёт её на поруганье.
Упрямо стражники молчат,
И девушка хранит молчанье.

Куда исчезла красота?
Лицо теперь внушает жалость.
Она не предала Христа,
Его невестою осталась.

Ей всё известно наперёд:
Гнусна расправа и жестока.
Но опустив глаза идёт,
Молитвой призывая Бога.

И просит только об одном:
Остаться чистой, непорочной.
Сожжён её прекрасный дом,
Убиты братья этой ночью.

И для неё страшнее нет,
Чем необузданная похоть,
Чем опороченный обет,
Предательство себя и Бога.

Евфрасия зовёт:"Солдат!
Отложим на часок расправу!
Давай заглянем в этот сад,
В нём есть особенные травы ..."

Свирепой похоти оскал
Разрезал воздух на мгновенье.
Но вдруг солдат добрее стал:
Весталки знают толк в кореньях.

Полупрозрачная рука
Руки коснулась загорелой:
"Себя прославишь навека -
Натри травой клинок и тело.

Тебе не нужен будет щит" -
Евфрасия сказала с грустью:
"Трава от раны сохранит
И смерти в битве не допустит!

Лишь только раз вотрёшь её,
Лишь только сок коснётся кожи,
Ни меч, ни острое копьё
Тебя не смогут уничтожить!

И как от каменной плиты
Отскочит лезвие обратно.
В бою сражаться будешь ты
Забыв про шлем, про щит и латы!

Проверь! Не верь моим словам" -
С улыбкой девушка взмолилась:
"Моя волшебная трава
Неуязвимость даст и силы!"

Евфрасия рвала траву
И соком смазывала шею.
"Не веришь слову моему?
Проверь! Я многое умею!

Проверь на мне! Руби мечом -
И ни царапины не будет!"
Она подставила плечо,
Глаза прикрыла. Без прелюдий,

Не тратя попусту слова,
За меч хватается охранник ...
Одним ударом голова
Слетает вниз. Льёт кровь из раны.

Раскинул ангел два крыла,
И пробежала дрожь по спинам.
Евфрасия, ты умерла,
Оставшись чистой и невинной.

Четвёртый день все мысли о тебе ...
И нет, не получается отвлечься.
Четвёртый день (уже четвёртый день!)
Идёт Титаник айсбергу навстречу.

Растёт в ушах зернистый белый шум...
Обрывки фраз и образов осколки.
Я знаю точно: больше не хочу
Туда, где всё "серьёзно и надолго".

Пытаюсь в сотый раз переписать
События, которые нас ранят.
Метнутся влево стрелки на часах,
Стирая след сегодняшних страданий.

Четвёртый день все мысли о тебе:
Дышу тобой, живу в твоём тумане.
Но нет меня на этом корабле,
И ... разминётся с айсбергом Титаник.

Ему бы сбыться листопадами,
Пролиться затяжным дождём,
Прийти нежданно и негаданно,
Болтать смущённо ни о чём.

Ему бы серебристым инеем
Упасть на локоны ветров,
Опять меня позвать по имени,
Перекрывая шум метро.

Ему бы сбыться тем единственным,
По-детски чистым волшебством;
Той сказкой, что важнее истины,
Где сон как жизнь, а жизнь - как сон.

Ему бы умываться росами,
Травы, хранящей сочный цвет.
Ему бы сбыться этой осенью
И рассказать, что смерти нет.

Между летом и сентябрём -
Пыль хрустальная сновидений.
Мы не чувствуем, что живём:
Ищем, ловим чужие тени.

Дышим летом и ждём зимы,
Разговариваем с ветрами
Всё, что прежде любили мы,
Бережёт и лелеет память.

Под невидимым тонким льдом
Наши чувства как будто дремлют
Между летом и сентябрём,
Между вечностью и мгновеньем.

Невесом и беззвучен шаг:
Глушат шум золотые листья,
И мы шествуем не спеша,
Словно будут другие жизни.

Я не буду спать три ночи,
Я не буду спать три дня.
Осень во дворе хлопочет,
Красит листья в цвет огня,

В жёлтый цвет и в цвет песчаный,
То один, то все подряд.
Тихой музыкой печали,
Вальсом льётся листопад.

Ночью - сказки, утром - танцы,
Днём в блистательный наряд
Хризантемы облачатся.
Блёкнут травы и шумят.

Аромат лимонной цедры
Свежим ветром принесло.
Солнце радостно и щедро
Дарит свет, струит тепло.

Каждый день как будто чудо -
Друг на друга не похож!
Я три ночи спать не буду.
Высплюсь, как зарядит дождь.

Ночь надвигается неравномерно,
Словно незримый злодей -великан
Тёмные башни, зубча́тые стены
В небе возводит, тесня облака.

Тонут в глазах отражённые звёзды,
Стынут неровные блики Луны.
Ночь надвигается. Ты уже взрослый.
Детские песни тебе не нужны.

Ты не боишься таинственных звуков,
Всполохов молний, осколков теней.
Старые песни пронизаны скукой.
Ты возмужал, стал намного умней.

Не напугает дыхание ночи
Тех, кто кто отважен, кто смотрит вперёд.
Знаешь, мне страшно... Мне страшно, сыночек,
Что злой волшебник тебя заберёт!

Ты улыбаешься. Да, я смешная:
В новости верю, не сплю допоздна.
Где-то, я чувствую, где-то, я знаю,
Точит кровавое жало война.

Тёмной волной, необузданной силой
Бьётся сквозь память не про́житых лет
То, что как будто со мной уже было:
Кто-то родной и военный билет ...

Душно, и горло, лишённое звуков,
Крикнуть не может сквозь годы:"Вернись!"
Вижу улыбку последней разлуки.
Чья это память? И чья это жизнь?

Чья это смерть, та, что помню сквозь время,
Тенью тоски подступает опять?
Жить - это больше не ждать и не верить.
Жить - это значит, уметь забывать!

Память вне времени. Память едина:
Отблески, всполохи, вспышки, огни,
Взгляд Богоматери (смотрит на сына),
Губы бескровные, крики "Распни!"

Чёрное. Белое. Смазаны лица.
Память клубится, прохладно-темна.
Ночь надвигается. Снова не спится.
Где-то война. Понимаешь, война!

Ночь вырастает стеной между завтра
И уходящим в туманы вчера:
Смену событий, имён и ландшафта -
Всё поглотит временная дыра.

Только секунда, в которой мы вместе.
Счастье, доверие, нежность, любовь.
Не колыбельная. Песня без песни.
Музыка взгляда, лишённого слов.

Не рассказывай мне о море.
Не сплетай золотые нити
Из метафор и аллегорий,
Из событий и не событий.

Не рассказывай мне, не надо,
Что добро победит злодеев
И сметёт на пути преграды,
Приоткроет любые двери.

Не рассказывай мне про звёзды,
Про теорию струн, про Лхасу.
Я боюсь, понимаешь, просто,
Что поверю твоим рассказам...

Потерявшие всхожесть зерна
Прорасти не сумеют к сроку.
Пусть травой зарастает сорной
Мир, где око идёт за око!

Аромат орхидей и лилий -
Жидкий свет в голубом флаконе.
Мы забудем кого любили,
Но кого обманули - вспомним.

Тихий дождь за окном начинается снова.
Понимаешь, что это надолго. Внутри
Что-то шепчет тебе, это вовсе не повод
Разлюбить сентябри, зачеркнуть сентябри.

Сентябрям так к лицу золочёные листья,
Беззаботное небо и жидкий янтарь
Ароматных закатов. Но только не мыслим
Без печально дождливой улыбки сентябрь.

Тихий дождь за окном... И становится грустно:
Мы как будто старались, как будто смогли
Воскресить, обогреть наши летние чувства.
Но с дождями пришли в нашу жизнь сентябри.

А осень... Осень пахнет шоколадом,
Вареньем из печали и малины.
Янтарный мёд, табак, ваниль и ладан
Сплетает влажный воздух воедино.
Позолотит чугунные ограды
Случайный лист - сорвался слишком рано.
И понимаешь, в этой жизни надо
Не так и много. Не за океаном
Сокрыто счастье, и не в тридевятом,
Не в святости, которой я не стою.
Оно в тебе, его никто не прятал,
Сейчас и здесь, оно всегда с тобою
В дыхании, в движении, в лучистом
Вечернем солнце, в колокольном звоне.
Смотреть и слышать, прикасаться к листьям,
Дождю доверить тёплые ладони.
Прожить, впитать, запомнить теплый август,
Приветствовать желанную прохладу.
Я то грущу, то снова улыбаюсь.
А осень... Осень пахнет шоколадом.

Когда мне трудно просыпаться,
Когда под утро душен свет,
И в золотой фольге Lavazza
(Опять!) на чашку даже нет;

Когда бессильны кнут и пряник,
Хотя ... как знать насчёт кнута?
И возвращает сны упрямо
Сырого утра темнота.

В тот самый час я вспоминаю
Каскады ванн Памуккале.
Вода, прозрачная, живая,
Рисует блики на скале.

Я улыбаюсь: память сразу
Уносит в сказку тёплых дней:
Где белоснежные террасы
И небо синего синей.

Наполнит сердце благодарность,
Восторг, энергия, и мне
Совсем не трудно просыпаться,
Ведь где-то есть Памуккале.

Ты любуешься им: он лучший!
И красив, и умён, и статен.
Твой трофей. Твой счастливый случай.
У него золотой характер.

Пусть знакомы совсем недолго,
А женаты всего неделю ...
Заарканить такого волка!
Просыпаться в одной постели!

Только лёгкое беспокойство
Вдруг поселится в подреберье.
Отмахнёшься - скорее просто
От усталости. Или нервы.

Ты провалишься в сон. А тайна
В твёрдом взгляде надёжно скрыта.
Он заветный блокнот достанет,
И выводит перо: Ло-ли-та.

Не обмануть стрижей! Не обмануть!
Не слышно гама - видно, улетели
В страну, куда давно проложен путь,
Где нет зимы, где не свистят метели.

Не обмануть цветы! Не обмануть!
Благоухают поздние бутоны.
Бесплодие, их подлинная суть,
Скрывается от взглядов посторонних

За буйством красок ярких лепестков,
Которые исчезнут в одночасье.
Не обмануть, не обмануть любовь!
Погасло лето и пора прощаться!

Даже длинные сказки и те кончаются,
Оставляя трёхзначную пустоту.
Простофили женятся на красавицах
И полцарства небрежно в карман кладут.

Короли без корон собирают армии.
Пыль клубится и щепки вокруг летят.
По шкафам спят скелеты: искали Нарнию,
Так и сгинули, путь позабыв назад.

Девы следуют в лес за единорогами.
Хлынет кровь голубая. Останови!
Кто страдает много - добьётся многого.
Есть цена и у дружбы и у любви.

Тёмной ночью мешают уснуть горошины.
Злые феи над зельем ревут навзрыд.
Может часом одумались и хорошими
Стать решили? Глаза разъедает стыд.

Зло повержено. Жить будем долго, счастливо.
Заведём ребятишек, котов, собак ...
В наших сказках и ложь, и намёк, и классика.
Быть без них вроде можно, но жить - никак!

Дьявол кроется в мелочах:
В той, не вымытой на ночь чашке;
В том цветке, что в горшке зачах
(Поливать бы его почаще!).

Он скрывается в доброте,
Там, где вовсе ему не место,
Заставляя тебя хотеть
Благодарности, зыбкой лести.

Дьявол прячется в ерунде,
Где его нелегко заметить.
Он - коварная светотень
Недомолвок и междометий.

Он в амбициях и в мечтах
Притворяется лучшим другом.
Если что-то пойдёт не так,
Обесценит твои заслуги.

Дьявол - зеркало нелюбви
И лукавства с самим собою.
Он по-прежнему норовит
Стать всех лучше, прослыть героем.

Дьявол прячется там и тут,
Постоянно меняя лица.
Он боится: его найдут.
Он боится. Всегда боится.

Перерастаю старые принципы.
Начинаю ценить простоту.
Пусть подруги встречаются с принцами.
Мне не до этого - я расту.
Кто-то возводит дворцы хрустальные,
Карьерные лестницы до небес.
А я не лезу наверх, в начальники.
Моё счастье сейчас и здесь.
Кто-то стирает морщины скальпелем.
Выглядит лучше чем в двадцать лет.
Я не завидую им ни капельки:
Как-то до внешности дела нет.
Я не хочу ни судить, ни сравнивать.
Робких синиц не томлю в руке.
Пусть улетают туда, где раннее
Солнце рисует эффект боке.
Мне бы за ними! Напиться росами,
Небом напиться, силой полей.
Станут синицы однажды взрослыми:
Перерастут журавлей.

Васильки выбирают небо,
Отрываются от земли.
Они думают, что вполне бы
Жить среди облаков могли.

Измеряя свою реальность
Хрупкой влажностью лепестков,
Невозвратно и беспечально
Избавляются от оков:

От корней, инфернальных нитей,
От прохладных тугих стеблей.
Шепчет ветер им вслед: "Летите!"
И подбадривает: "Смелей!"

Понаслушавшись птичьих бредней
Про свободу, мечты, полёт,
Остаются и гаснут в небе --
Васильками оно цветёт!

Быть с тобой рядом -
Так мало. Так много.
Не отходить от тебя ни на шаг.
Жизнь ограничена домом, порогом,
Телом где плачет малютка-душа

Быть с тобой рядом
Это так мало.
Стать твоим ангелом, другом, рабом.
Прятать за теплой улыбкой усталость,
Сны и мечты отложив на потом.

Быть с тобой рядом -
Это так много.
Видеть как жизнь не бежит, а летит.
Кто-то незримый подводит итоги,
Текст обновляя забытых молитв.

Быть с тобой рядом.
Надежду отринув,
Одновременно кляня и любя.
Мы одно целое, две половины.
Я не могу. не могу без тебя!

Здравствуй, мой джинн! А мне бы опять влюбиться!
Чтобы в глазах зажглось колдовское пламя!
Нужен мне, знаешь, красавец - мужчина, рыцарь,
Нежный и щедрый -- ну, самый, короче, самый!

Что с предыдущим? Да сердцу прикажешь разве?
Трепет пропал и скучно с ним стало очень.
В ссоре неделю. А мне бы эмоций разных!
Всё таки, может поможешь ещё разочек?

Джинн рассмеялся: помочь он, конечно, может --
Джиннам, известно, под силу любое чудо.
Но неожиданно стала улыбка строже.
Что же я делать, спросил он, с любимым буду?

Не беспокойся, джинн, окружу заботой:
Буду нежна, будут завтрак, обед и ужин,
Вместе гулять по лесу, решать кроссворды,
Стану прохладой в зной и согрею в стужу.

Я понимаю, за всё существует плата ...
Вижу, решил ты меня испытать на твёрдость.
С ним помириться? В рутину нырнуть обратно?
Ужин, уют, прогулки в лесу, кроссворды...

Здравствуй, мой джинн! Прошёл незаметно месяц.
Думала грешным делом, что ты ошибся.
Первое чудо - меня он совсем не бесит.
Ну, а второе - не нужен мне новый рыцарь.

Желания, которым нет конца,
Сбываются и тут же умирают.
Вода ещё не выпита с лица.
Сияют пятьдесят оттенков рая

Сквозь щедрые прорехи шалаша,
Подёрнутые липкой паутиной.
Довольна телом юная душа,
А грех и святость слиты воедино.

Спокойно спят за каменной стеной
К неволе не приученные звери.
Синицы улетают по одной
Из рук, что их в морозы отогрели.

Прекрасные снаружи и внутри,
Точёные вытягивая шеи,
Их место занимают журавли,
Те, о каких мы и мечтать не смели.

Мир сложен и одновременно прост:
На грубом плане низменных материй
Путь искушений - наш духовный рост.
Богаты мы лишь тем, во что мы верим.

Молиться не иконам, а цветам,
Бежать туда, где сосны и осины
Влекут в тенистый и просторный храм,
Где звонким эхом посвист соловьиный
Разлит в прохладе солнечных лучей,
Пронзающих темнеющие кроны ...
А как поёт невидимый ручей
Об океане, дальнем и бездонном!
Сияют капли утренней зари,
Росой упавшей на душистый клевер,
И чей-то голос шепчет: "Посмотри --
Здесь каждому отмерено по вере!"

Люби её! Люби любую:
В хрустальных туфлях на балу,
Люби, когда она тоскуя
Размажет по щеке золу.

Люби, когда в порыве гнева
Из милых уст "неворобьи"
Ворвутся в небо, станут небом,
Развеяв мифы о любви.

Люби, когда её метели
Взметнут холодный белый флаг,
Когда охрипнув от истерик
Сожмётся маленький кулак.

Люби, когда возьмутся бесы,
Приметив проседь в бороде,
Нашёптывать, что вместе тесно,
Что чувства к ней давно не те!

Вот черти! С ними не поспоришь!
Все аргументы - ерунда.
Но вспомни: "В радости и в горе,
В болезни, здравии..." Всегда.

У души особенная память:
Без сюжетов и без точных дат.
Горький опыт острыми шипами
Охраняет беззащитный сад.

Рушатся незыблемые стены.
Деревом становится росток.
Что-то остаётся неизменным,
Что-то утекает сквозь песок.

Стёрты грани "хорошо" и "плохо",
"Искренне" и "сердцу вопреки".
Каждый миг, от выдоха до вдоха,
Канет в воды вечности-реки.

В новой жизни будет всё сначала,
Обнулятся данные души,
И всё то, что раньше волновало
Станет чем-то дальним и чужим.

Грех и святость - всё приму как данность,
Умоляя только об одном,
Чтобы в "новой" памяти осталось
Твоё имя ярким огоньком.

Когда мы делимся сокровенным:
Рисуем, пишем, поём, творим, -
Нас слышит небо сквозь крыши, стены,
Поскольку небо у нас внутри.

Когда мы делимся чем-то важным,
Тем, что не в силах держать в себе,
Мы не боимся, что завтра скажут
Начальник, недруг, партнёр, сосед...

Да, это больно, но жизнь нас учит:
"Гори как Данко, пылай огнём!"
Когда мы делимся самым лучшим,
Мы умираем, но не умрём.

Меняет сердце руткод вселенной:
Стихают войны, цветут сады.
Когда мы делимся самым ценным,
Мы уязвимы, но мы чисты.

Пусть чьи-то губы скривит усмешка,
Мол, горе-гениям несть числа.
В одну коробку ферзи и пешек
Швыряют с шахматного стола.

Но так ли важно, что будет с нами?
Смеёмся, плачем, идём вперёд.
Мы просто делимся самым-самым,
А в это время душа растёт.

Насреддину пятнадцать.
Угловат. Большеглаз. Высок.
Сны айвовые снятся.
Над губой проступил пушок.

Ночь баюкает крыши,
Раздувает огни Плеяд.
Сын горчешника, нищий,
Проникает в запретный сад.

Немота подступает.
Он летит над большой айвой.
Как преддверие рая
Тёплый плод. Золотой. Живой.

Сад окутан туманом,
Ароматной, хмельной пыльцой.
Свет струится и манит.
Гладят ветви его лицо.

Или ... тонкие пальцы?
На запястьях граната сок.
Так легко просыпаться,
Улыбаясь встречать восход.

Утро дышит прохладой.
Отступает айвовый хмель.
Губы, ветви ли сада(?)
Шепчут имя: "Сухейль, Сухейль ..."

Да, ты лучше его во всём,
Если сравнивать рост и лица.
Ты подтянут, красив, умён.
Только он мне ночами снится.

Он не лучше, но он честней,
И с ним, знаешь, намного проще,
Потому что не надо мне
Притворяться всегда хорошей.

Он не лучше, но с ним теплей
И в любом шалаше уютно:
В череде чёрно-белых дней
Обретают цвета минуты.

Он не лучше, но он другой.
Он осушит слезу. Обнимет.
Он грустил, он молчал со мной,
Пока ты хохотал с другими.

Он не лучше. Он нежен. Тих.
Не доказывает. Не учит.
Да и дело-то не в "других".
Просто я с ним намного лучше.

Там, где раньше царили иконы,
Фотографии в рамках висят.
Бодро смотрят усатый Будённый
И безусый мальчишка-солдат.

Подбородок приподнят, виньетка,
Фоном в складках тяжёлая ткань.
В те года фотография - редкость...
"Ты попробуй такую достань!

Это Васенька. Сгинул родимый" -
Въелись в сердце прабабки слова.
Вспомнит, как на войну проводила,
Как не верила в гибель сперва.

А потом притерпелась, смирилась.
Годы ... Как они быстро летят!
В них проклятье и высшая милость.
Улыбается Васенька-брат.

Ни жены не осталось, ни сына,
Только карточка-фотопортрет.
"Братик Васенька, мальчик невинный!
Сколько лето-то прошло! Сколько лет!

С ней он, с ней, до последнего вздоха.
Смотрит кротко с белёной стены.
"Вася! Васенька! Плохо мне! Плохо!
Вот бы не было этой войны!"

Снова в окнах фактурно и резко,
Что становится больно глазам,
Белым снегом кипят занавески,
Закрывая собой образа.

Зеркала плотно убраны крепом.
Свечи. Душно. Прощальный обед.
Дом уйдёт за бесценок, и где-то
Сгинет тот чёрно-белый портрет.